Чингисхан. Книга первая. Повелитель Страха. - Страница 10

Два войска сближались. Полоса зеленой травы между ними становилась все уже и уже. Татары опустили копья. Они готовились опрокинуть монголов, смять их, погасив наступательный порыв Есугеевой орды, чтобы потом спокойно, деловито гнать и убивать оставшихся.

Но Есугей-багатур не зря считался в степи первым среди «людей длинной воли». Его острый ум и ярость породили то, чего во все времена не доставало варварам — новую стратегию боя.

Не имея большого количества железа и мастеров, способных обрабатывать его и ковать много хорошего оружия, монголы испокон веков использовали для охоты и войны лук. Столетиями оттачивали они технологию его изготовления и навыки стрельбы. Достаточно сказать, что мужчиной в степи мог считаться лишь тот, кто выпускал на дистанции в сотню шагов три стрелы до того, как первая попала в цель.

Тугой монгольский лук обладал чудовищной убойной силой. Он и стал первым компонентом стратегии Есугея. Вторым был конь. Выносливый, быстрый, неприхотливый монгольский конь, служащий своему седоку и средством передвижения, и кровом, и пищей. Внук Хабул-хана создал армию конных лучников, а тактика боя была подсмотрена у волков, охотящихся стаей на крупного зверя. Небесный волк с синими глазами являлся предком всех Борджигинов. Кому же, как не ему, было научить своего потомка, как вести сражения?

Когда между блистающей армадой татар и пропыленной монгольской ордой осталось не более пятидесяти шагов, резкий, пронзительный свист бичом разрезал шум битвы. Свистел Есугей, заложив пальцы в рот. Это был знак, сигнал, и монголы, повинуясь вождю, мгновенно остановив своих скакунов.

Оранжевое облако пыли догнало войско, окутало его и поплыло дальше, прямо на неспешно надвигающихся татар, уверенных в своей победе. Пыль помешала им увидеть, как пять тысяч монголов одновременно достали из колчанов луки, наложили стрелы и натянули тетивы. Зато они услышали их слитное пение, следом за которым из пыльного облака хлестнул смертоносный колючий ливень.

На ста пятидесяти шагах монгол насквозь пробивает из лука антилопу дзейрена. На ста — коня. На пятидесяти — человека в наборном цзиньском панцире. Тесно сгрудившиеся для удара воины татар были прекрасной мишенью. Они не могли ни уклониться, ни защитить себя и своих скакунов. Их спасли бы сбитые из досок деревянные щиты, но конница не возит с собой такую тяжесть — зачем?

Монголы осыпали врага стрелами ровно столько времени, сколько нужно для того, чтобы начисто выбить передовые ряды татар. Но это была еще не победа, и даже не пол-победы. Татарские нойоны уже сообразили, что произошло. Взревели сигнальные трубы и конный строй татар рассыпался, одновременно ускоряясь, чтобы как можно скорее преодолеть разделяющее их и монголов пространство, а потом, когда страшные луки степняков станут бессильны, ударить накоротке.

И вновь засвистел Есугей-багатур, давая своим воинам понять, что пришло время коней. Опустив луки, монголы бросились в разные стороны, завывая от ужаса перед наваливающейся на них татарской мощью. Они всеми силами изображали страх перед могучим противником. Так делают волки, когда загоняют стадо оленей и сильные самцы бросаются на хищников, наклонив рогатые головы. Волки с воем бегут прочь, уводя за собой тех, кто встал между ними и добычей. Олени начинают преследовать волков. В горячке боя самцам кажется, что можно покончить с хищниками одним ударом. В этот момент они забывают, что оленята и самки-важенки остались без защиты. Это ключевой момент волчьей охоты. Разделенное стадо обречено. Вторая половина стаи, притаившись, ждет, пока самцы, увлекшиеся преследованием, отбегут подальше. А потом начинается резня…

Монголы очень похоже изображали бегущих волков. Они выли, кричали и поворачивали к несущимся за ними татарам искаженные страхом лица. Все дальше и дальше уносили их низкорослые кони и войско татар растянулось по всей долине, гоня дерзких, но глупых степняков. Изредка то одна, то другая группа монголов останавливалась и обстреливала врага, неизменно выбивая из седел по несколько десятков татар, но численный перевес был слишком велик и, закинув луки в колчаны, монголы вновь обращались в бегство.

Победно заревели трубы татар. Битва закончилась. Рассыпавшиеся монголы хаотичной массой устремились к выходу из долины, туда, где между холмами имелся узкий проход, ведущий в привольные Керуленские степи. Там находились становища степняков, их курени, юрты, скот и семьи. Татарские нойоны готовы были на плечах бегущих ворваться в коренные монгольские земли и разом покончить с дерзнувшими бросить вызов их мощи.

В третий раз пронзительный свист Есугея пронесся над долиной. Рыжебородый вождь монголов видел то, чего не замечали его враги — татары растянулись вдоль реки Керулен, в азарте погони полностью потеряв всякую организацию. Их нойоны не знали, что отступление монголов было ложным, «волчьим бегством». По сигналу Есугея его воины начали поворачивать коней, занимая склоны окрестных холмов, а из неприметной лощины на полном скаку вынеслась кераитская дружина и с намета ударила в открытый бок татарского войска.

Кераиты называли себя «детьми ворона». Их хан Тоорил был побратимом-андой Есугея. Кератиты поклонялись железным крестам и умершему богу Есусу. Они верили, что Есус однажды вернется на Землю и соберет всех праведников, чтобы отвести их на небесные луга, где в реках течет молоко, а травы как мед. Их шаманы-монахи называли монголов язычникам, но это не мешало двум народам быть союзниками. Государя кераитов Маркуса, равно как и Амбагая, казнили в империи Цзинь. Верный побратимской клятве, Тоорил, когда Есугей попросил его о помощи, отправил к анда лучших дружинников-нукеров. Их было не много, всего тысяча, но эта тысяча стоила целого войска. Рослые, могучие, точно великаны-дэвы, нукеры Тоорила были вооружены топорами с огромными полукруглыми лезвиям, которыми можно разрубить пополам верблюда. Каждый из них легко поднимал на плечи лошадь с всадником.